Котляров А.Н. Развитие взглядов Г.-Ф. Миллера по «варяжскому вопросу» // Проблемы истории дореволюционной Сибири. - Томск, 1989. - С. 6-20.

Развитие взглядов Г.-Ф. Миллера по «варяжскому вопросу»

В современном понимании смысл первоначальной концепции Миллера - это попытка нарисовать картину образования монархического государства на Руси в ходе завоевания славян варягами-скандинавами. Подчеркивая особую воинственность норманнов, историограф писал тогда, что этот народ «... возводил из своего рода на престол королей в Англии и в обеих Сицилиях; завладел немалою частью Франции и, наконец, победоносным оружием покорил себе Россию...». Кроме того, норманское завоевание, как и на Западе, сопровождалось переселениями на Восток и колонизацией славянских земель. В «диссертации» много говорилось о походах норманских конунгов на Гардарику, то есть на северо-западные окраины будущего Древнерусского государства, которые начались якобы еще с I в. н.э. В VI в., по Миллеру, в этих местах стали расселяться славяне. Они вытеснили коренных жителей (чудь), но сами попали под власть варягов. Важную роль в концепции Миллера играл его комментарий летописного известия о варяжской дани со славян и об изгнании заморских данщиков накануне появления на исторической арене князя Рюрика. Эту историю он даже представил в лицах. Победителем новгородских славян Миллер считал очень известного датского викинга Рагнара Ладборга. Конунг Рагнар особенно прославился походами на Англию, на империю франков и, в частности, захватом в 845 г. Парижа. Он же, как утверждал автор, «завоевал Россию, Финляндию и Биармию и отдал оные земли во владение своему сыну Витзерку». Наследник славного викинга вскоре погиб где-то в Прибалтике, и славяне сумели освободиться от власти северных пришельцев. Однако в силу уже традиционных связей, полагал Миллер, славянские старейшины снова призвали себе князя из Скандинавии в лице Рюрика. Беспокойство академического начальства и патриотически настроенных академиков по поводу негативного для России международного резонанса от теории Миллера, несомненно, имело под собой реальную почву. Роль внешнеполитического фактора, а точнее, русско-шведских противоречий первой половины XVIII в., которые придавали острую злободневность норманизму, вскрывалась многими исследователями. Еще непримиримый «варягоборец» Ю.Венелин признавал, что это была главная причина гонений на Миллера, ибо «по тогдашнему неприязненному расположению со Швециею такое мнение казалось оскорбительным для чести государства». Главная же новизна более поздних работ состояла в том, что он [Миллер] решительно порвал со своей прежней иорманистской трактовкой «варяжского вопроса». Хотя запрещенная «диссертация» к началу 70-х годов дважды публиковалась за рубежом (заметим, не по инициативе Миллера),сам историк не считал уже ее положения верными. Прежде всего Миллер отказался признавать варягов только выходцами из Скандинавии. Термин «варяги» толковался теперь как собирательное название всех северных народов, занятых мореплаванием по Балтийскому (Варяжскому) морю. Вслед за Ломоносовым варяги-русы признавались им потомками древнего народа роксолан, которые вначале, по Миллеру, переселились на прибалтийское побережье, а в IX в. были прозваны славянами. Однако в роксоланах он видел не славянское, с точки зрения Ломоносова, а готское (германское) племя. Единственный свежий, но малоубедительный аргумент ученого - упоминание Равеннским космографом роксолан на реке Висле в пределах Пруссии. Он скорее говорит о том, что разрыв с бывшей позицией произошел по иным, политическим соображениям.

Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 6: Труды по русской истории, общественно-экономическим вопросам и географии, 1747-1765 гг. - М.-Л., 1952. - 689 с.

Из «Замечания на диссертацию Миллера»

Здесь не упоминаю я того, что обстоятельно предложено мною было в прежнем моем о сей же диссертации рассуждении. А из сих вышеписанных следует, что оной диссертации отнюд поправить не можно так, чтобы льзя было ее публиковать в собрании академическом: 1) Что мнение господина Миллера о происхождении россов от шведов, а имени их от чухонцев весьма неосновательно, а оное, которое от европейских славных авторов и от целых ученых собраний приемлется, есть весьма основательнее, то есть, что россы и их имя происходят от роксолан древних. При сем отдаю на рассуждение знающим политику, не предосудительно ли славе российского народа будет, ежели его происхождение и имя сложить толь поздно, а откинуть старинное, в чем другие народы себе чести и славы ищут. При том также искуснейшим на рассуждение отдаю, что ежели положить, что Рурик и его потомки, владевшие в России, были шведского рода, то не будут ли из того выводить какого опасного следствия. 2) В публичном действии не должно быть ничего такого, что бы российским слушателям было противно и могло бы в них произвести на Академию роптание и ненависть. Но я рассуждаю, что они, слыша в сей диссертации толь новое свое происхождение, на догадках основанное, проименование свое от чухонцев, презрение древних своих историй и частые россиян от шведов разорения, победы, порабощения и опустошения, о которых они прежде не слыхали, конечно не токмо на господина Миллера, но и на всю Академию и на ее командиров по справедливости вознегодуют. 3) Все ученые тому дивиться станут, что древность, которую приписывают российскому народу и имени все почти внешние писатели, опровергает такой человек, который живет в России и от ней великие благодеяния имеет. Профессор Михаила Ломоносов.

Из «Российской истории». Часть II. Глава I. О княжении Рурикове и о прочих князях и владетелях, призванных из варяг-россов

Рурик, самодержавства российского основатель и праотец многих государей, по прошению славян и чуди пришел к ним на княжение с двумя братьями, со всем родом и с варягами-россами. К пребыванию сперва избрал Ладогу, хотя новгородские славяне были главные его просители и великость города больше приличествовала к столице. Посему кажется, что Рурик на слове их не совсем утверждался, ведая происходившие между ними межусобия. Ладога для всегдашнего проезду славян, варягов и чуди удобность подавала примечать движения недоброхотов его в Новегороде. Середний брат Синеус сел княжить на Беле-озере; меньший, Трувор, в Изборске.

Мошин В.А. Варяго-русский вопрос // Slavia: Casopis pro slovanskou filologii. - 1931. - № Х - С. 109-136.

Варяго-русский вопрос

Origines большинства славянских народов покрыты еще густым туманом несмотря на длинный ряд исследований, старающихся осветить это темное царство загадок и гипотез. Сюда относится и вопрос о начале русского государства и русского имени, - один из старейших и наиболее занятных вопросов русской историографии, известный в науке под именем «варяжского вопроса». Неясность вопроса и трудность ориентировки в большом числе научных трудов, исследовавших его в течение последних 200 лет, вызывали несколько раз попытки представить цельную картину развития этой научной борьбы, но, как кажется, ни один из этих обзоров не смог бы удовлетворить человека, желающего себе составить полную картину развития варяжского вопроса. <…> Еще хуже обстоит дело со многими краткими характеристиками варяжского вопроса, попадающимися в учебниках и популярных трудах по русской истории, не только не дающими действительной картины развития вопроса, но часто страдающими значительными и вредными ошибками. Во-первых, весьма ошибочно мнение, считающее варяго-русский вопрос борьбою объективной науки с ложно понятым патриотизмом…<…> Во-вторых, еще более ошибочно мнение, считающее норманскую теорию защитницей летописной традиции о призвании варягов, а антинорманскую - теорией автохтонности руси-славян на их теперешней родине. Есть много норманистов, которые отрицают историческую верность летописной традиции; с другой стороны, автохтонность руси-славян исповедуется далеко не всеми антинорманистами. Варяго-русский вопрос - вопрос о начале русского государства - является кардинальным вопросом из истории русской культуры, долженствующим вскрыть действие различных посторонних и местных влияний при образовании русского государства… <…> В-третьих, никак не могу согласиться с распространенным мнением о научной ценности антинорманистских трудов… <…>

Полный текст статьи (2014)

Погосян Е. Восторг историка (Ломоносов в полемике с Миллером) // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. Вып. III: К 40-летию «Тартуских изданий». - Тарту, 1999. - С. 30-56.

Восторг историка (Ломоносов в полемике с Миллером)

Полемика Ломоносова и Миллера «о происхождении имени и народа российского» - один из самых известных эпизодов в истории русской культуры XVIII века. В работах последних лет много сделано по уточнению характера и причин этой полемики. В целом ряде работ конфликт Миллера и Ломоносова рассматривается не только как результат дискуссии по «варяжскому вопросу»: внимание исследователей привлекает, в первую очередь, проблема идеологического давления на историка в России середины XVIII в. Так, А.Б. Каменский пишет: «Для Миллера была важна прежде всего научная истина, в то время как Ломоносов видел в «норманском вопросе» аспект политический, связанный, как ему казалось, с ущемлением национального достоинства.<...> Дело было именно в понимании научной истины и ее значения. По мнению Миллера, она не должна была зависеть от политических пристрастий и конъюнктуры». <...>

<...> Приведенные материалы дают возможность говорить о существовании в русской историографии середины XVIII в. по крайней мере трех взаимодополняющих концепций. Так, если Татищев стремился отыскать или реконструировать на основании доступных ему летописей идеальный исторический источник, то Ломоносов и Миллер шли иным путем - путем «исторической критики». Миллер ставил задачу критики источника, отождествляя ее со способностью историка постичь смысл летописного текста. Ломоносов, напротив, ставил задачу критики факта. Цепочки, начало которым положено историческим событием даже в глубокой древности, по Ломоносову, заканчиваются в настоящем, ведут в «действительному». То есть он «не заключает от возможного к действительному», а по действительному (современному) положению вещей судит о возможности («вероятности») всякого исторического факта. <...>

Томсен В.Л. Начало Русского государства. Три чтения д-ра Вильгельма Томсена, проф. сравнительного языковедения при Копенгагенском ун-те. - М., 1891. - 136 с.

До последнего времени раздавались лишь немногие голоса против господствующего воззрения. Так, немецкий ученый Эверс выставил теорию хазарского происхождения Варягов, основавших, русское государство, тогда как некоторые из славянских ученых и прежде всех, уже в прошлом веке известный русский писатель Ломоносов, видели в Варягах Славян из Пруссии или Голштинии. Но все эти и подобные гипотезы легко опровергались и находили мало последователей. Происхождение древней Руси от Скандинавов казалось неопровержимо установленным фактом, одинаково удовлетворяющим всех трезво смотрящих на дело, русских и иностранных исследователей. Но в среде русских ученых была и есть известная партия, никак не желающая согласиться с таким воззрением на вопрос и тем самым признать иноземное происхождение имени русского народа, - и вот, начиная с 1859 г., открывается целый поход против последователей норманнской теории. С той поры в России появилась целая литература, состоящая из множества книг, брошюр и статей, написанных с целью подорвать авторитет летописного рассказа и опрокинуть положения скандинавской школы. Это единственный пункт, в котором сходятся противники последней; во всем остальном их взгляды существенно разнятся друг от друга.<…> Однако нечего удивляться, если люди, которые не в состоянии сами основательно и беспристрастно обсудить вопрос, вынесли иное впечатление из этого литературного спора. Таким образом антинорманнизм успел сделаться чуть не догматом веры у известной части русских патриотов и проник даже в некоторые учебники русской истории, как неоспоримая истина. С другой стороны, множество совершенно различных мнений, высказанных по занимающему нас вопросу, настолько затемнило и запутало самый вопрос в глазах многих людей, что они даже отчаялись в самой возможности когда-либо выяснить дело. При таких обстоятельствах вполне своевременно подвергнуть вопрос о происхождении Руси новому исследованию по принципам современной науки и в особенности привлечь скандинавскую филологию к содействию в решении вопроса. Эту задачу я и намерен преследовать в моих чтениях. Я надеюсь, что буду в состоянии разобрать вопрос без пристрастия и национальных предубеждены и доказать ко всеобщему умиротворению, что племенем, которое основало в IX в. русское государство, и к которому первоначально применялось имя Руси, были, действительно, Норманны или Скандинавы, родом из Швеции. (С. 18-20).