Равдоникас В.И. Об открытии в Старой Ладоге рунической надписи на дереве в 1950 году. // Скандинавский сборник. Вып.4. / под общ. ред. В.В.Похлебкина, Л.К.Роотс. – Таллин: Эстонское Государственное изд-во, 1959. – С. 23-44.

Об открытии в Старой Ладоге рунической надписи на дереве в 1950 году

Археологические находки скандинавского происхождения распространены в СССР довольно широко. Территориально они сосредотачиваются, как правило, в западных районах нашей страны, хронологически они относятся, в основном, к IX-X вв. В особенности выделяется обилием и разнообразием этих находок Старая Ладога и территория юго-восточного Приладожья. В массе скандинавских археологических находок совершенно особое место занимают рунические надписи ввиду их чрезвычайной редкости и высокой источниковедческой ценности. К настоящему моменту мы знаем их только две на территории нашей страны. Первую обнаружил на острове Березани (Черное море) проф. Э.Р.Штерн в 1905 году. Она была высечена на камне, воздвигнутом на кургане, и следующим образом объясняла происхождение кургана: «Грани соорудил холм этот по Карле, товарище своем». Находка произвела сильное впечатление на современников. В память о выдающемся археологическом открытии на монетном дворе в Петербурге была выбита медаль. Немногие научные открытия удостаивались такой высокой чести. Спустя почти полвека, в 1950 году, была найдена вторая руническая надпись в СССР. Обнаружена она была в поселении, раскинувшемся на левом берегу Волхова и хорошо известном древнейшим русским летописям под именем Ладоги.

	Микрофотография рунической надписи
	Микрофотография ижице-подобных знаков

Рыдзевская Е.А. Сведения о Старой Ладоге в древнесеверной литературе // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института Истории материальной культуры. Вып.11. - М., - Л., Изд-во Академии наук СССР, 1945. – С.51-56.

Сведения о Старой Ладоге в древнесеверной литературе

В дополнение к археологическим исследованиям в Старой Ладоге и в Приладожье, вскрывшим множество ценнейшего материала для всестороннего изучения как самой Ладоги - одного из древнейших русских городов, так и примыкающей к ней территории, в настоящей статье даются в переводе письменные известия о Ладоге, содержащиеся в древнесеверной литературе. <…> К ладожским преданиям восходит тот вариант легенды о призвании князей, который известен в целом ряде списков «Повести временных лет» и согласно которому Рюрик княжил сначала в Ладоге, построенной всеми тремя братьями вместе, а уже позднее перешел в Новгород. По мнению А. А. Шахматова и М. Д. Приселкова, этот вариант внесен в редакцию «Повести временных лет» в 1118 г. Причина его внесения до сих пор остается не вполне ясной. Во всяком случае, он дает Ладоге первенство над Новгородом с хронологической точки зрения не без основания, и едва ли объясняется простым сочинительством. Ни о каком ладожском летописании, подобном новгородскому, мы не знаем. Но устные исторические предания местного характера там несомненно были; фрагмент их можно предполагать в рассматриваемом здесь варианте летописной легенды о призвании. Возможно, что какой-то северный (вероятно - шведский) Рюрик-Нrоеrеkr в IX или X в. был тем или иным образом связан с Ладогой и вошел в местные предания, что его же впоследствии летописец снабдил двумя братьями, извлек из-за моря по приглашению, посадил в Новгороде и произвел в родоначальники княжеской династии Рюриковичей. Реакцией на всю эту позднейшую летописную комбинацию и является тот вид, в котором ладожское предание появляется перед нами в составе «Повести временных лет» в редакции 1118 г.: Рюрик сидел в Новгороде, но еще до того - в Ладоге. Можно думать, что отправка Рюрика в Новгород после Ладоги - результат литературной обработки ладожского предания с целью согласовать его с уже вошедшей в летопись легендой о призвании, по которой Рюрик начинает свою карьеру с Новгорода: первоначальное ладожское предание скорее всего вовсе не говорило о Новгороде, а носило чисто местный характер. В нашей научной литературе нет полной общей сводки летописных известий о Ладоге, но те, которые содержатся в древнейших летописных сводах, во всяком случае, хорошо известны всем историкам, занимающимся Древней Русью. О ранней Ладоге наши летописцы, как мы знаем, сообщают сравнительно немного. Северные известия кое в чем дополняют их и не лишены интереса, хотя не дают, к сожалению, сколько-нибудь широко развернутой картины для конца X в. - первой половины ХI в., т.е. для времени, в пределах которого они вообще что-нибудь знают о Ладоге. Называют они ее Аldeigjuborg; в песне одного скальда X в. мы находим Аldeigjа. Упоминают они о ней реже, чем о Новгороде (Нolmgardr), а к середине XI в. она уже исчезает с их страниц. Восходящие к XII-XIII вв. исландские географические сочинения уже не знают Ладогу в числе русских городов, так же и исландские анналы, составление которых относится к концу XIII и к XIV вв. Известия исторических саг приведены здесь в дословном переводе с подлинного текста; кратким пересказом заменены места, не относящиеся к сведениям о Ладоге, но тем не менее необходимые для сохранения общего контекста. Приступая к известиям Snorri Sturluson, (Heimskringla) о Ладоге при Ярославе Мудром, мы возвращаемся от легенды к истории, к русско-шведским отношениям времени Ярослава. Дело идет о браке его с Ингигерд, дочерью Олафа Шведского. Ингигерд была сначала обручена с Олафом Норвежским (Олафом Святым), но ее отец не ладил с этим своим западным соседом, почему и предпочел принять предложение брака дочери с Ярославом, от которого, как мы уже знаем, в 1019 г. приходили с этой целью послы; на следующий год, весною 1020 г., они явились снова. 1020 г., Snorri Sturluson, (Heimskringla) II, стр. 180-182, сага об Олафе Святом, гл. 93. Олаф поговорил об этом деле с Ингигерд и говорит, что желает ее брака с Ярислейфом-конунгом. Она отвечает: «если выходить мне замуж за Ярислейфа-конунга, то я хочу, - говорит она, - в свадебный дар Альдейгьюборг и то ярлство (jarlsriki), которое к нему относится». И послы гардские (gerzkir) согласились на это от имени конунга своего. Тогда сказала Ингигерд: «если ехать мне на восток в Гардарики, то я хочу выбрать в Швеции (Sviaveldi) мужа, которого считаю самым пригодным для того, чтобы ехать со мной; хочу также поставить условие, чтобы на востоке у него было не менее почетное звание, чем здесь, и нисколько не меньше прав и почета, чем здесь». На это согласился конунг, а также и послы; дал конунг обещание и послы также. Тогда спросил конунг Ингигерд, кто тот муж в его земле, которого она хочет выбрать себе в спутники. Она отвечает: «тот муж — Рогнвальд-ярл, сын Ульфа, родич мои». Олаф согласился отпустить Рогнвальда с миром, но с условием, что тот не будет показываться ему на глаза, пока он, Олаф, правит Швецией. Крепкая неприязнь его к Рогнвальду объясняется тем, что этот гаутландокий ярл был в большой дружбе с Олафом Норвежским. Снарядив дружину и корабли, Рогнвальд присоединился к Ингигерд в назначенном ею месте для совместного отъезда на Русь. «Отправились они все вместе летом на восток, в Гардарики. Тогда вышла Ингигерд замуж за Ярислейфа-конунга. Сыновьями их были Вальдамар, Виссивальд, Хольти Смелый. Ингигерд княгиня дала Рогнвальду ярлу Альдейгьюборг и то ярлство, которое к нему принадлежит. Пробыл Рогнвальд ярл там долго и был знаменитым мужем. Сыновьями Рогнвальда ярла и Ингибьорг были Ульф ярл и Эйлиф».

Седов В.В. Становление первых городов Северной Руси и варяги // Раннесредневековые древности Северной Руси и ее соседей. – СПб.: Институт истории материальной культуры Российской академии наук, 1999. – C. 206-210.

Становление первых городов в Северной Руси и варяги

Начало первых городов в Северном Руси по данным археологии определяется X в. К этому времени в Восточной Европе уже функционировали балтийско-волжский и балтийско-днепровский международные торговые пути, связывавшие Северноевропейские земли с Востоком и Византией. В их активизации заметная роль принадлежал скандинавам, именуемым в русских летописях варягами. В Северной Руси наиболее ранние вещи скандинавского происхождения найдены в Ладоге и они свидетельствуют о проникновении варягов в этот регион во второй половине VIII в. В следующем столетии скандинавский этнический компонент распространяется вширь. На Сарском городище первые находки североевропейского происхождения датируются первой третью IX в. В середине IX в. варяги поселяются у истоков Волхова на Новгородском (Рюриковом) городище, во второй половине этого столетия - в Тимерёве в Ярославском Поволжье и в Белозерье. В X в. пребывание варягов фиксируется по данным археологии уже в более двух десятков пунктов, среди которых важнейшими кроме названных памятников являются Гнездово и Новоселки в Смоленском Поднепровье, Торопец в верховьях Западной Двины, Михайловское в Ярославском Поволжье. Варяжские купцы в это время вели активную деятельность как в международных, так и восточноевропейских торговых операциях. Нередко их сопровождали воины-скандинавы. Крупную роль играли варяжские наёмники и в составе древнерусской дружины и среди княжеского окружения на Руси. В настоящей статье предпринята попытка осветить роль скандинавов в становлении первых городов в Северной Руси. Новгородское (Рюриково) городище близ истоков Волхова, на котором с середины IX в. фиксируется скандинавский этнический компонент, являлось не рядовым поселением. Это был значительный неаграрный укрепленный центр с разноэтничным населением, с активно развивающейся ремесленной деятельностью и участвующий в дальней международной торговле. Его население, как свидетельствуют материалы раскопок, составляли в основном славяне и варяги. Проживание последних документируется значительным числом изделий скандинавского происхождения, в том числе культовыми предметами и подвесками с руническими надписями. Славянский компонент выявляется по керамическим материалам, домостроительству и печам…